Бобр благополучно перезимовал, и следующим летом то и дело попадался на глаза. Сгрызал кусты по берегам реки вверх и вниз по течению, воровал чурки, сложенные возле бань на дрова, подтаскивал к норе толстые стволики и ветви. Под новый 2013 год две недели стояли большие морозы (-15°– -30°). Заводь покрылась льдом, но выше по течению, у края посёлка, река парила на перекате, омывая каменистые отмели с увядшей водной растительностью. Животное приплыло сюда, чтобы этой самой растительностью подкрепиться, когда его увидал трёхлетний Арсений Гильбó. «Бóбра!» — деловито определил мальчик. Со временем выяснилось, что он был прав: бобр оказался самкой.
Летом 2013 г. она надолго исчезла, но осенью вернулась и к середине ноября устроила у своей норы-хатки на острове большой склад веток, свалила на берегу 2 толстые осины.
В посёлке ближе всех к хатке Бобры живёт старшеклассница Оля Броднева. Весной 2014 г. она заметила, что животное совершенно не боится ни её, ни маму с сёстрами, ни собачку Эльзу, и сделала несколько снимков на мобильный телефон (начало апреля).
Приди они все вместе или по одной, бобриха спокойно грызла на краю льда вытащенные ветки. Однако к «посторонним», вроде меня, относилась с опаской.
Принесли и отгрызенный с двух сторон полутораметровый кусок ствола ивы (он виден на снимках), с которого животные объедали кору. На следующий день, уже засветло, Настя пришла опять — позвать меня к реке. «Но бобрята уже уплыли», — предупредила она.
